Е.А.СОЛОВЬЁВ. ВОСПОМИНАНИЯ 1917-18 г.
ПЕРВЫЕ СОВЕТЫ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ.
С падением Царского самодержавия в февральскую революцию, когда ещё в нашем Нейво-Алапаевском заводе управлял старшина, по опыту 1905 года алапаевские рабочие создали совет рабочих депутатов. Совет этот создался 12 марта 1917 г. в Техническом Бюро, а потом уже рабочие отвоевали у завода здание, купленное заводом б/купца Черных, где этот совет и поместился. Скажу, что из себя представлял до октября этот совет. Совет рабочих регулировал жизнь завода, держа за хвост начальника милиции и старшину. В этом совете было, как на постоялом дворе. Толпились тут и разные партии с.-д., с.-р, анархисты, беспартийные рабочие и военно-пленные мадьяры, но в административные и судебные дела не вмешивались официально, а только лишь диктовали им свою волю. Одновременно с советом, по предложению комиссара Временного Правительства, был создан Комитет Общественной Безопасности, люди в нём были: старые чиновники, эсеры, одним словом, комитет этот был хилый, дохлый и жизнь его была сочтена, так что в июне уже он окончательно умер, тогда все сказали: "Вечный покой, царство небесное, а советы будут управлять на земле", – так и вышло.
КАК СОЗДАЛОСЬ ВОЛОСТНОЕ ЗЕМСТВО.
Сидит волостной старшина П.М. Подкорытов, по убеждению, пожалуй, эсер, и говорит:
– Экая благодать – никто не беспокоит, никто не зачем не идёт, все толкутся в совете. Выдал солдаткам империалистической войны пособие раз в месяц и сиди – не житьё, а масленица.
Видит Совет, что старшина ничего не делает. Земского начальника нет, наряжать некому. Совет додумался – этого старшину сменить. Собрали волостной сход, где единогласно провели своего парня, это первого зам.председателя Совета Р.Д. – Г.П.Абрамова, а Абрамова заменили Смольниковым А.А. При Смольникове работа в совете ещё [3] сильнее пошла, который умел руководить и советской работой, и в то же время руководить партийной организацией. В этот период Смольников сумел поставить партийную работу и сумел сорганизовать из рабочих Красную гвардию. Первым учителем Красной гвардии явился заводский каменьщик, быв.унтер-офицер Кушников Иван Фёдорович. Он пошёл с отрядом красной гвардии на Дутовский фронт. При отступлении пошел комбатом, а потом был и командиром полка.
В Волостное Земство прошли и с.-д. и с.-р. Доброго обывателя было мало, а прошли под эсеровским флагом учителя Вера Рауш и проч. Не берусь судить, может они были хорошие учителя, но были плохие правители – совершенно не понимали своих задач, не понимали психологии мужичка рабочего и крестьянина, обещая крестьянству много, но дать ничего не могли. Почему не только заводские и деревенские обыватели не голосовали за них, даже член Земской Управы Коробкин – собственник, не одобрял ихней программы, а голосовал с большевиками.
Деятельность Земской Управы оценить не приходится, так как она тоже не долговечная была. Председателя Волостного Земства И.Г.Морозова избрали в уездную земскую Управу, остался его заместитель б/волостной старшина С.Г.Шаньгин. В Волостное Земство ввели нового члена П.В.Абрамова, который также эсерил по глупости. Вот этим трём членам и пришлось хоронить Земскую Управу, впредь до прихода белых заменить советом.
СОВЕТ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ КАК АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ОРГАН.
После октябрьского переворота пришлось вывеску Волостного Земства переменить на Волостной Совет р. и с. д. и т.д. Прошло это безболезненно, так как эсеры головку свою столкали то в губернское, то уездное земство, куда большевики не шли, это можно в данный момент заключить, что обыватели выставляли кандидатуру Смольникова А.А. в Уездное Земство, но последний снял свою кандидатуру, ни за что не хотел быть председателем. А в этот момент наш бывший старшина, бывший член волостного земства П.Г. Абрамов не дремал, [4] сумел забрать в руки самого председателя Шаньгина и Абрамова. Так что первый совет был выдвинут без выборов, а из тех же членов волостного земства.
Из состава первого совета вышли эти правые эсеры И.Г.Морозов, С.Г.Шаньгин и Пётр Вас. Абрамов.
С переменой вывески в Алапаевске пришлось менять их и в окрестных волостях, как то: Нижней и Верхней Синячихах, с.с. Монастырском, Мелкозеровском, Коптеловском, Арамашевском, Нейво-Шайтанском и Останинском.
Совет Р. и С.Д., создавшийся в феврале 1918 г. был районный, из представителей всех этих вышеперечисленных волостей. Строили его без всякого плана и без денег, как Бог на душу положит. Денег никуда сами не выдавали, ни в уезд, ни в губернию, и ни у кого не принимали. Деньги добывали с помощью кинематографа и наложили на каждый билет ж.д. 50 коп., вот на какие деньги и жили, содержа аппарат, отправили 4 отряда на Дутовский фронт, но скрывать греха нечего, что у богатых баб повытрясли кое какое бельё, чтобы одеть красногвардейцев, даже повытаскали из ушей золотые серьги. Отправили эти 4 отряда, снабдив бельём и деньгами на дорогу, и даже два отряда выступили со своими винтовками и шашками.
Совет, хотя и неумело, но развернул свою работу. Первым долгом пришлось сместить мирового судью Квашнина как ставленника Временного правительства и взять под свою охрану государственное казначейство. Вклады начали вкладчики вынимать, почему и пришлось выдавать с разрешения Совета. Из первого совета, который не был облечён административной властью, притащили аппарат следственной комиссии с грудой бумаг, нигде не вписанных, не исполненных. Вот где было бумажной работы до чорта, выполнять которую пришлось по ночам, днём же вести дознание и следствие, а именно: ведут к тебе мясника и обвиняют в том, что он дорого продаёт мясо; ведут крестьянина за то, что он муку из воза не продал по 10-15 ф. нуждающимся, а продал одному рабочему на свал. То ведут к тебе какого-нибудь служащего или инженера, обвиняя в саботаже; то учителя, который на родительском собрании ляпнет, что церковь от государства [5] отделена, но школа от церкви не отделена – вот тут и суди дела. Мягкости и вежливости проявлять не приходилось, а приходилось действовать всюду палкой.
После этого характерно отметить, что в Алапаевске Совет постановил ликвидировать частную торговлю, конфискуя все товары безвозмездно, все передали всё в потреб. Вот тут-то не только торговцы, но и обыватели на нас опрокинулись. Кто бы к нам не заходил с какими-либо товарами, всё равно, хоть мануфактура, хоть пенька и мочало, отбирали и сдавали в общество Потребителей.
Перед созданием совета появилось много конокрадства и вообще краж, почему новая власть и постановила защитить обывателя от кражи, расстреляв в Алапаевском районе 18 конокрадов. Она избавилась от воров, а торговцам и противникам нагнала холоду. Обыватель говорит:
– Вот это власть, так власть, она хорошо правит, – почему рабочий и крестьянин поддерживали советскую власть.
Перевыборы советов производились через каждые три месяца, а последний состав служил шесть месяцев. После его уже в августе месяце создан был Ревком. В него введены были Смольников, Лобков (повешен в Челябинске), Абрамов, позднее и я был.
Я выше уже говорил, что все силы в 17-18 г.г. организовались не вокруг партии, а вокруг совета. Жили мы автономно. Никому, кроме Екатеринбурга, не подчинялись. Ни Верхотурскому уездному совету, ни Пермскому губ. Совету, а сносились прямо с областью, и первые задумали отделиться от святого города Верхотурья. На нас алапаевцев глядя, задумали создать свой уезд Тагильцы и Надеждинцы.
Думая серьёзно отделиться от Верхотурья, послали в область Василия Балакина и Степана Косых, которые в Областном Совете разослали на полу карту Пермской губернии, ползают на коленях с Тагильцами, делят деревню Талую или с.Акинфиевское, машут кулаками, все матерятся, обводя границы карандашом. В это время заходят туда Тунтул с Сафаровым и спрашивают у Белобородова: "Что это происходит?" Белобородов отвечает:
– Алапаевцы с Тагильцами покосы делят, но нет у них земельного старосты, вот и дерутся. [6]
Приехали наши делегаты ни с чем. Что же делать, мы члены районного Исполкома собрали (18 г.) свой уездный с"езд, прихватили четыре волости Ирбитского уезда, две Екатеринбургского и те волости, которые ранее обслуживались Алапаевским районом. Но забыл уж подробности, почему нам не удалось создать Алапаевский уезд. Видимо, помешало Дутовское выступление. Так что этим наши мысли отвлечены были об уезде, а пришлось вооружать 4 отряда и отправлять в Оренбургские степи, возиться с красноармейцами, потом встречать вернувшихся красногвардейцев с трофеями (пулемёты, пики, шашки и кони).
Период таков, как будто пожар в степи затих, вдруг видим наскок автомобилистов в Невьянске. И тут пришлось выставлять заслоны между Алапаевском и заводом Реж, где разбитые белобандиты бежали через с.Глинки, Арамашеву, и со стороны Петрокаменского и Тагила высылать свои отряды драться с автомобилистами.
Во время наскока автомобилистов пришлось создать чрезвычайную комиссию по борьбе с контр-революцией, спекуляцией и саботажем. Первый состав в ней был Говырин, Зырянов и Упоров, секретарём ЧК был Якушев и Гурьев.
Чека было работишки много, так как разбитые автомобилисты попадали часто, пробираясь вниз под Реж в гор. Туринск, группируясь в отряд, организованный по инициативе князя Львова в Туринске, под видом грузчиков леса и дров. Тут была мелкая шошка, но попадали и крупные тузы. Из-под расстрела убежал только один офицер, который сумел обмануть конвоиров, они его не связали, он пал в болото и болотом убежал. Потом-то уж он и помстил семьям или самим красноармейцам при белых. Сколько он изнасиловал арестованных жён красноармейцев, сколько расстрелял, сколько искалечил – не перечтёшь, а комбедам больше всех досталось.
Про Екатеринбургские Сыромолотовские рубли не буду говорить, пускай кто другой скажет, но я скажу, что и в области не лучше нашего обстояло дело с финансами, и видимо была такая же самостийность – "мы уральцы" и больше ни гвоздя. [7]
Связь с областью была как у большевиков и эсеров налажена хорошо, почему к нам алапаевцам доверчиво и отнеслись. Готовили квартиру для семьи бывшего царя Николая, этим только напугали заводского служащего А.И.Колосова, который, помню, плакал, не хотел отдать свой каменный домишко для Николая. Но вдруг вместо царя нам посылают князей Романовых. Встретили мы их в мае месяце, так что сев ещё не кончился.
Князья к нам были привезены неожиданно Борисом Булычёвым в одно из воскресений. Встретил я их случайно на вокзале. Не зная, куда их поместить, я позвонил предсовета А. Г. Абрамову, Смольникову А.А., Павлову С.А., Говырину Н.П. Собрались ребята быстро на вокзал. При обсуждении вопроса возникли разногласия. Некоторые ребята говорили – надо поместить их в маленькие избёнки, другие советовали поместить в одну из школ, почему и было постановлено поместить во время каникул в начальную школу. Князья приехали с багажём, а больше всех багажа было у Елизаветы Федоровны и Елены Петровны (дочь Сербского короля) с мужем Иваном Константиновичем. Привезены были разные флакончики со снадобьем, духами и лекарствами, почему мы и пригласили врача осмотреть все эти флакончики. Того же врача попросили отпустить 12 коек и соломенных матрацев, которые привёз санитар пленный немец. Один из матрацев оказался чем-то залит, но не кровью. Князья, увидев это пятно, думали, что оно взято не со склада, а из под роженицы, начали возмущаться и говорить с санитаром по-немецки. Его военный комиссар Павлов предупредил не говорить по-немецки, но он всё же продолжал балакать, почему санитару и попало от Павлова по загривку. Увидели князья такое предупреждение, сразу научились по-русски говорить. Князья приехали с своим врачём, поваром и поварёнком.
Первое время князья ходили свободно, потом их завинтили на тюремный режим. Установлена была во дворе прогулка. Во время прогулки они делали грядки, садили овощи и ягоды, но только кушать им не пришлось.
Охраняла их сначала старая солдатня из окрестных деревень, но [8] надеяться на них было нельзя, так как каждого из них можно было купить за хорошую сигару. Послали свою заводскую братву. Князья на них начали жаловаться, что обращаются грубо, что и заставило подобрать три смены из пленных мадьяр, последние и не оскорбляли, но и покою мало давали князьям.
И тут не могли угодить на князей, особенно на Елизавету Фёдоровну и Сергея Михайловича.
Бои идут кругом близко, а мы нянчимся с князьями. Думали, думали и додумались отправить их в каменноугольную шахту, находящуюся между Алапаевском и В.-Синячихинским заводами.
Отправить князей было нельзя, так как были посторонние женщины. Одну из них обманом выжили, а другую пришлось арестовать. В арестном помещении с ней начались схватки, якобы родит (симуляция). Отправили в госпиталь. Фельдшерица Меньшенина говорит, что ей ходить ещё пять месяцев до родов, Говырин кричит по телефону:
– Ни черта ты не понимаешь, сама не родила, она сегодня родит.
Ночь провела роженица в госпитале, а утром её отпустили, и она оказалась совершенно не беременной.
Князья брошены в шахту, рабочие возмущены побегом, и эсеры тоже обвиняют меня и Павлова в том, что мы способствовали побегу. А на телеграмму о побеге князей со всех заводов к нам подоспевают отряды красной гвардии – искать, ну, а где найдёшь их.
Старуха Белоглазова говорит, что ночью она сама лично видела два аэроплана над Алапаевском, вот, видимо, князья на них и улетели. А фельдшер Векшин, ныне расстрелянный Чека в Екатеринбурге, говорит:
– Да, где им, соплякам, укараулить князей тогда, как тут весь мир зорко следит за ними.
При белых трупы были обнаружены и при отступлении белых с Урала были увезены в Китай.
Интересны снимки Старцева. Погружали трупы городской староста, церковный староста и немой татарин, а больше никого, даже и фельдшер Векшин не пришёл грузить. (Белые после нас создали волостное земство и городское самоуправление).
Ничего страшнее не было, как рабочие рассердились на совет в одни [9] последние перевыборы за то, что мы ликвидировали частную торговлю, а главное не только хлеба, но и табаку негде было купить.
Потом страшная штука была после того, когда в Невьянске были разбиты автомобилисты. Там, не взирая на заслон, они пробрались в с.Глинки Режевского района и сагитировали тринадцать волостей. В одно из воскресений в июле или в августе собрались они в Арамашевой, послали мы туда одного коммуниста Абрамова Г.П. и одного эсера Балакина Василия Ивановича, которым не удалось уговорить мужиков, все склонялись за Учредительное Собрание и нашим посланникам кое-как удалось уйти живыми с такого многолюдного собрания: одного сохранил один бедняк-крестьянин, другого учитель – правый эсер Чемоданов (ныне служит в Тагильском округе).
Третий момент – это борьба с эсерами о дележе оружия. Я помню, в Совете мы бились целых шесть часов. Эсеры настаивали на раздаче оружия, а мы, большевики, не давали (это должно быть в связи с убийством Мирбаха), и четвёртый момент надо отметить, когда уже шли кругом бои. На Голубковском фронте солдатня, сбитая с толка сыном дьякона Борисом Желницким, оставила фронт и занялась мародёрством бежавших жителей д.Путиловой и Кабаковой. Разоружать одна наша коммунистическая рота была не в состоянии, которой помогали китайцы, но вожаки, как Желницкий, сумели скрыться. Тут с одной стороны пять пулемётов, на стороне мародёров – старая солдатня и 2 трёхдюймовки. Не обошлось без крови. Удалось обезоружить и отсортировать желающих в красную армию.
Во все эти моменты не приходилось думать о советской работе, а приходилось где-то силой брать, а где-то хитростью.
Бои идут на Голубковском фронте, дерутся у Ирбитского завода. Дерутся на ст. Богданович и Сухой Лог, а в это время белые перерезали телефонный провод, почему нам и пришлось послать из Алапаевска 20 всадников с американским пулемётом (Люйс). Под"езжая к Коптеловской поскотине, командира этого отряда Честюнина Костю ранили, сшибли с седла, лошадь убежала, а его самого белые подхватили, ночь издевались, а утром остатки добили и бросили в рожь. За этого Честюнина Костю Коптелова поплатилась одиннадцатью домами, сгоревших [10] от снарядов, попом и писарем. Но в этот момент, когда наша батарея била по Коптеловой, а беляки убили комиссара продовольствия Павла Николаевича Исакова и несколько возчиков, которые поехали за хлебом в деревню.
Кто когда будет читать отчёты первого и второго Верхотурского уездного с"езда Советов, то увидят, что алапаевцы не хотят быть уездом Верхотурья – "даёшь свой уезд". Но в 1918 году не удалось создать свой уезд, а создали уже в 1920 г. из Верхотурского уезда – Верхотурский, Надеждинский, Тагильский и Алапаевский.
Дело не за большим – денег НКВД не стало отпускать, вот и уезды умерли, и тогда пожалуй надо было, а сейчас не то время, чтобы самостийность.
Был интересный случай в 1917 г. Приехал один из хозяев завода. Рабочие рядились, рядились с ним и арестовали. Вот он, давай просить Смольникова, чтобы его отпустили из Алапаихи.
Приехал в Петроград (Ленинград) этот хозяин и рассказал, что с рабочими шутить нельзя, а надо посылать туда своих людей, вот и послали для работы в комсомол Большухина, которого скоро поняли, послали ему из Совета своих ребят Серебрякова и Федотова, которые молодежь увели с собой в красную армию, а брандмейстер Лебедев организовал союз инвалидов, старых солдат, подрядчиков и торговцев, за что его держали под арестом две недели, охраняли, а потом отправили в распоряжение областного совета, дальше не знаю, что с ним было.
Всё же, надо сказать, притяжение было в 1917-18 г.г. не к партии, а к советам в Алапаевске и его окрестностях, а до того в страх-кассе.
В феврале месяце 1918 г. был сначала создан контроль над производством, куда были посланы Смольников А.А. и Н.В.Старцев, в феврале же заводы национализировали и создали Деловой Совет, в который вошли те же Смольников, Старцев, Рябов Василий, б/бухгалтер Дудин А.И. и инженер Родионов, которого белые расстреляли.
В 18 г. Екатеринбургские организации отступали через Алапаевск, [11] так как Горнозаводская линия уже была занята белыми. После отступления областников Алапаевск ещё держался месяц, и наверное бы долго продержались, если бы не отрезали в Тагиле, почему нашим отрядам и пришлось от Салки отступать лесом с орудиями на Баранчу. [12]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.128.Л.2-12.
Отряд Красной гвардии алапаевских рабочих во главе с военкомом Ефимом Соловьевым перед отправкой на Дутовский фронт
