Нетренированный военкоммунист (uncle_ho) wrote,
Нетренированный военкоммунист
uncle_ho

Categories:

Про Воткинскую учредилку

Арестованные большевики города Ижевска во время переворота занимают, оказывается, чуть-ли не лучшие помещения в городе и содержатся не так, как они этого заслуживают. Подобный порядок считаю недопустимым, а потому приказываю Начальнику Контр-разведки совместно с Комендантом города приступить немедленно к оборудованию соответствующего числа барж на заводском пруду и приспособления таковых под плавучие тюрьмы, так же, как это сделано в г.Воткинске. Режим для арестованных большевиков и проч.уголовного сброда, продающего Россию и русских граждан немецким варварам, должен соответствовать режиму каторжников, содержащихся в каторжных тюрьмах за тягчайшие виды преступления.

Никаких свиданий и переписки с арестованными, а также прогулок отнюдь не допускать.

Пусть на себе эти изверги испытают все прелесть декретов "тов.Ленина, Троцкого и К-о".

В данном деле "Товарищи комиссары" найдут во мне верноподданного слугу и точного исполнителя их рецептов, изготовленных их адской лабораторией для мирных русских граждан, рабочих и крестьян.

Главнокомандующий армиями Прикамского края
Капитан ЮРЬЕВ


В РАЙКОМ ВКП /б/.

ВОСПОМИНАНИЯ
ТУРОВА Николая Георгиевича гр. Воткинского завода.

В первомайскую демонстрацию 1918 года произошло следующее: собравшись на Соборной пл., после одной из речей, произнесённой с.-д. или с.-р. точно не помню, было отдано распоряжение, вследствие того, что стали петь похоронный марш павшим борцам за свободу – опустить знамёна, на что организация левых с.-р. и с.-р. максималистов ответила, что они этого делать не будут, так как ещё свободы не видят и борьба всё ешё впереди. В то время, насколько мне не изменяет память, произошло смятение, но всё же вышеуказанные организации знамён не склонили и от основной манифестации на площади отделились в числе человек 200-300. Пошли по торговому церковному ряду, откуда перешли по Кутузовскому переулку в Поповскую улицу, а оттуда поднялись и прошли на кладбище, где открыли свой митинг, на котором разъясняли значение расхождения и указывали, что борьба за Учредительное Собрание есть борьба бесплодная и является ничем иным, как передачей власти буржуазии, но ни в коем случае не рабочим и крестьянам, а потому их дело не поддерживать это движение, а идти против него, но в тоже время не соглашаться и с мнением большевиков, так как последние были настолько слабы ещё, что не успевали дать массам самую необходимую информацию о том, что творится в Центре. Газеты большевиков, а также и телеграммы ещё не доставлялись аккуратно в Воткинск и задерживались на почте вследствие того, что на почте руководили с.-р. во главе с Шахматовым, которого и настаивали впоследствии утвердить в качестве комиссара. В отделе управления сидел с.-д. меньшевик (кажется Лебедев из офицеров или служащих людей, занимающийся ранее в управлении завода).

Настроение большинства рабочих было за то, зачем разогнали Учр. Собрание, другая часть защищала Советскую власть и третья совершенно не признавала никакой власти. Это получалось от того, что очень сильны были организации с.-д (меньш.) и с.-р. с одной стороны, которых [3] было большинство в Совете, с другой потому, что большевики не успевали давать нужного направления работе Совета, и третьи не доверяли ни меньшевикам, ни большевикам, так как ни от тех, ни от других не видели пользы.

Весь июнь проходил в очень частых митингах, на которых выступали свободно от катетов до анархистов включительно, вследствие чего у рядового рабочего не было возможности точно установить, кто же лучше.

Но вот в конце июня или июля, точно не помню, числа […]-го, было собрание и митинг на площади, где и проголосовали, кто за Советы, кто за Учр.Собрание. Всё же за советы оказалось большинство. Вскоре после этого собрался вновь избранный состав Совета, большинство которого было из большевиков, и на заседании в бывшем заводском клубе предложили старому составу совета сдать все дела новому составу. Последний отказался это выполнить, тогда ввели красногвардейцев. Сидящие в зале члены Совета, пришедшие члены партии большевиков, анархистов, максималистов с.-р. закричали, чтобы весь старый состав Совета не только прогнать, но и арестовать. Всё же дела были взяты, а вскоре после этого один из видных деятелей с.-р. Михаил Петрович Дубровин был снят, т.е. убит, кажется Кривоноговым Иваном Захаровичем. После того, как Совет взял руководство в свои руки, он стал проводить революционный налог на буржуазию для того, чтобы получить средства на содержание красной гвардии, для чего таковую обложили по 10, 15 и 20 тысяч рублей. Большинство буржуазии, безусловно, воспротивилось уплате, в тоже время организации с.-р. максималистов и анархистов устроили своё обложение и тоже пошли собирать деньги и отбирать у буржуазии и их прихвостней оружие, каковым, т.е. оружием стали снабжать своих членов и провели снабжение оружием очень успешно. Но вот, не помню какого числа, отдаётся распоряжение по поводу того, что анархисты задержали буржуя Шляпугина и муллу, анархистов обезоружить, но таковые этого не исполнили и Шляпугина и муллу, вместо того, чтобы расстрелять по приказанию Совета – выпустили. Тогда Совет посылает вооружённый отряд обезоружить анархистов, но это не удаётся, вследствие того, что последние заняли помещение Мамушина, где собравшись в полном вооружении, хотели оказать вооружённое сопротивление. Тогда большевики договорились, что известное количество оружия анархисты должны были сдать, на что последние и согласились. На другой день оружие, в количестве указанном Советом,сдали, но много больше этого осталось, так как последнее было на [4] руках членов группы, а иногда доходило до того, что у одного члена сохранялось по 3-4 винтовки и др. оружия. После того опять через нес колько дней пошли отбирать оружие. Взяли таковое у офицера Шляпугина два французских нагана, у Близорукова Н.С. два револьвера, один Смит и Зессон и […], из которого по ошибке чуть не пристрелили Близорукова жену.

В этот период меньшевики, кадеты и эсеры вели усиленную травлю большевиков, разъясняя искажённо декрет об отмене частной собственности на дома, говоря, что все лачуги от рабочих отберуться и передадутся неимеющим в пользование и это подтверждали фактами, а именно: что вот, мол, взяли большевики магазин Лепендина и разделили между собой, так возьмут и у вас дома, а население, как не знающее этого декрета, верило им и возмущалось – "как же так, я строил, я наживал, а другие придут и будут жить в нём".

Так катилось возмущение, а организации взяли на себя смелость подготовлять восстание, причём деятельное участие в этом принимал союз фронтовиков, который существовал отдельно от союза моряков (это, по моему, было ошибкой, так как моряки большинство были большевики и армейцы с.-д. и с.-р. и их сочувствующие). И вот 17-го августа Воткинск наводняют белогвардейцы из союза фронтовиков, которые прошли незаметно заставы, выставленных красногвардейцев. Воткинск пал в первый же день. Большинство членов партии большевиков заявило открыто, что они из партии выходят, часть из них, даже нашлись и такие, что сами принялись сдавать винтовки, что говорило за то, что в партии не было понятия ни о дисциплине, ни о тактике и даже программе, иначе Воткинск, при наличии 10.000 членов партии большевиков не мог пасть от наступления 200, а быть может и меньше, человек фронтовиков.

Собрали митинг, на нём выступил Юрьев и сказал: "Мы не как большевики, у нас ни одного расстрелянного не будет и не спадёт ни у одного человека даже волос с головы". Многие верили и кричали: "Да здравствует Учр.Собрание". Выставленный кандидат в Учр.Собрание, кажется Елисеев, из моряков, видный кооператор в Воткинском районе, вскоре также утверждал, что "мы дадим все свободы"… И верно… – дали сотни брошенных в застенки, в подвальные помещения, баржи, вплоть до ватер-клозетов и т.д. Среди арестованных можно было встретить детей 15-летняго возраста и стариков свыше 80 лет. Отношение к этим арестованным, как со стороны населения, так и со стороны администрации было самое скверное. Примерно, [5] когда поведут в баню, то граждане кричали: "Давайте их грабителей нам, мы с ними расправимся"… И это говорили не кто-нибудь, а жёны рабочих и сами рабочие, но конечно не все, а те, кому хорошо жилось раньше, более же бедное население относилось хорошо к арестованным, что впоследствии и выявилось на деле сохранения товарищей, бежавших из барж в первый раз. Вскоре после занятия Воткинска белыми встал вопрос, куда девать арестованных, высказались за то, чтобы их поместить в баржи и из целого состава заводского комитета только три человека высказались против этого, а именно Малков К.А., Алексеев и Кононов И.Г. несмотря на то, что они стояли первыми членами комитета РСДРП (м), а последний с.-р. центра, как они выражались. Своё заявление они мотивировали тем, что в баржах люди будут умирать, им ответили, что пусть пропадают.

Когда проводилась мобилизация, то много лиц не желало бы идти служить у белых, но вследствие того, что большинство верило в восстановление Учр.Собрания, а меньшинство, затаив злобу, подчинялось и попадая на фронт, переходило на сторону красных. Те же, которые вначале добровольно шли служить, когда встретились в бою и были привезены в больницу (это было во время боя под Шарканом, где белых много ранили), то в больнице они увидели, что у них нет того и другого, а потому стали нападать на мирных жителей, находящихся в больнице, ругая их шкурниками и т.п. А крестьяне из раненых, тоже лежащие в больнице, но которые уже были распропогандированы лежащими больными Агафоновым Гергием и инвалидом Шляевым, сестрой милосердия (сестрой убитого коммуниста Швецова Ив.Ив.) уже говорили другое и заявляли, что "если им нужно, так пусть идут ещё воевать, а мы больше не пойдем", на что один, очень ярый белогвардеец, раненый в грудь, Швецов Василий, сказал, что "будем воевать, пока не добьём большевиков, будем продолжать борьбу".

Но вот шаг за шагом от данных обещаний на митинге Юрьев начинает отступать. Начинает производить расстрелы и первой жертвой на баржах был Ив.Ив.Швецов, до этого ещё была расстреляна семья Казеновых, которых увёл отряд техников, руководимый Близоруковым Н.С. и Казаковым, работающим в механическом цехе, среди техников был один ещё совсем юноша Василий Калинин.

Тогда только увидели обманутые, что не всегда делается так, как говорят, а за этими расстрелами последовали другие. Масса постепенно начинала настраиваться ещё враждебнее. Так как стал чувствоваться недостаток товаров и денег, это дало понять, что дальнейшее существование может обеспечить только победа над большевиками. Более же сознательная часть [6] рабочих мыслила по иному и полагала, что рано или поздно царству Юрьева придёт конец и несмотря на то, что стояла в армии Юрьева, стоя на охране большевиков, положительно все передавали арестованным, когда, кто и где расстрелян и когда кого предполагают расстрелять. Таковых я знаю двоих: Капустина Александра и Поздеева Дмитрия, первый пошел даже дальше: сказал перед побегом из барж, что он и его товарищи согласны отпустить арестованных, что и получилось, арестованные II люка выходили свободно, кажется 10 и 11 ноября 1918 г. Когда мы, изнуренные содержанием под арестом оказались на воле, к вошли уже войска красных, то остававшиеся граждане передавали, что весь период Юрьевщины характеризуется усиленным террором, не считаясь с партийностью и положением. Среди арестованных были и с.-р. и с.-д./м/. Из первых Шерстниковский Николай, который сидел, по его словам, за то, что говорил солдатам о ненужности войны.

ТУРОВ [7]

ВОСПОМИНАНИЕ
ШВЕЦОВА Аркадия Степан. за период 1918 г. за август мес. по ноябрь мес.

Во время Воткинского восстания восставшие были сформированы в полки, всего было 4 полка. До отступа они назывались "Воткинской Народной армией" и носили красные повязки на рукавах. Во главе Воткинской армии был старый офицер Юрьев, который и возглавлял восстание. В первое время армия пополнялась добровольцами из окрестных деревень. Затем стали применяться вербовки и мобилизация. Бывали случаи, что во время тревожных свистков не бравшие оружия прибегали посмотреть и узнать что-нибудь, но всех их становили в строй какой-нибудь формировавшейся роты, которая через час или два уходила на фронт. Настроение большинства на 99% из солдат было против большевиков, и шли в бой с охотой (в то время в Воткинске было сильное влияние эсеров). Была ли Воткинская армия боеспособна? Конечно была, потому что, не имея ни пулемётов, ни оружия, через некоторое время она их имела как трофеи.

Какова была дисциплина? Пожалуй её и не было. Отношения между офицерами и солдатами были простые, солдаты чувствовали себя свободно (я пишу лишь о времени 1918 г.). Где и с кем боролись части, я этого не могу сказать, там я в то время был зрителем, а не участником боёв. Могу указать лишь на отдельные участки, где особенно сильные были бои. Существовал Шарканский участок фронта, Кельчинский, Бабкинский и т.д. Это всё сёла на расстоянии не далее 40 вёрст. Было также известно, что воткинцам приходилось наступать с 2- 3 пулеметами. Участие ижевцев выразилось таким образом, что как я помню, утром началась стрельба, оказалось, что это части восставших ижевцев, человек до 200 повели наступление на Воткинск и при поддержке самих воткинцев заняли Воткинск. В начале, на участках фронта, говорят, были ижевцы, но сколько их было неизвестно. Ходили слухи, что между командовавшими Воткинск. арм. и Ижевцами был какой-то антогонизм. Вот всё, что я могу сказать.

ШВЕЦОВ [9]

ВОСПОМИНАНИЕ
Рабочего Воткинского завода о перевороте 17 августа 1918 г. Якова Ивановича МЕНЬШОВА.

Усилиями меньшевиков, правых эсеров, буржуазии был сделан переворот в Воткинском заводе, после которого был организован Исп.Комитет, председателем которого был выдвинут местный рабочий Паровозного цеха Николай Ксенофонтович ТАЛАНКИН, руководитель местное организации меньшевиков. Выше названный организатор был выдвинут правыми эсерами, буржуазией, меньшевиками, духовенством и деревенским кулачеством. Как вошёл наш меньшевик на престол немедленно приступили к организации руководящих аппаратов. Первым организовали комендатуру, во главе которой назначили царского офицера Юрьева, потом приступили к организации контр-разведки. Работа по организации названных аппаратов была произведена так быстро, очень немногим удалось отступить. Аресты и обыски приняли широкие размеры ответственных партийных советских работников, а также сочувствующих беспартийных рабочих и крестьян, бедняков и батраков.

Арестованных сажали в сырые подвалы и помещения, условия в которых были созданы ужасно тяжёлые, сырость, духота, а ночью полумрак. Обращение с арестованными невыносимое, в полном смысле слова зверское, за малейшую оговорку пускалась в ход приклады и кулаки. Но зверства этим не ограничивались. Не прошло и недели, как были убиты члены Воткинского Исполкома Константин Фёд.Казенов вместе с отцом и сестрой и первый редактор газеты "Путь" тов. Гилёв. Поименованные были убиты без суда. Несмотря на созданный тяжёлый режим для арестованных, контр-разведке казалось, что условия для арестованных не достаточно плохи, почему и стали их ухудшать, для чего все арестные помещения были заменены баржами, кои были поставлены на реке Вотке, за городом, против бань, где и были размещены все арестованные. Количество их определялось не менее 800 человек, где был усиленный караул из местных рабочих.

Характеристика о баржах. Они построены на Воткинском заводе для перевозки грузов. Имели они три люка и две жилых каюты носовую и кормовую, кои были предназначены для матросов. Во время действия или плавания в новигацию в товарных люках были устроены нары и установлены железные печи, где и помещались арестованные. При входе в люк были устроены иллюминаторы, через кои проникал слабый свет. В люке печи постоянно топились, от них на потолке палубы поучалось испарение в виде дождя. Днём мы через каждые 30 минут потолок люка обтирали, но достаточно было от переутомления забыться на час, на два, чтобы уснувши очутиться хотя под редким, но дождём. Свет также был слаб. Узнавали друг друга по голосу. [18]

Передача пищи была очень плоха, в особенности табак, передавали одну третью часть, пищу передавали половину. Особенной жестокостью отличался караульный начальник, царский офицер Юрьев и агенты контр-разведки, фамилии не помню. Под видом арестованных сажали на короткий срок подозрительных личностей (по нашему заключению это были агенты контр-разведки), кои старались нас вызвать на разговор об Учред.Собрании, о Юрьеве и на разные разговоры. Но мы им не доверяли и отделывались незнанием.

Среди нас распространялась, издаваемая штабом газета, название которой не помню, и которая на своих страницах распространяла ложь, в особенности в отделе фронтовиков. Также не обошла наша участь красноармейцев. Для них на баржах был отведён отдельный люк и через них мы знали положение на фронтах. С приближением красной армии к Воткинску режим усилился. Участились убийства наших товарищей. На расстоянии 25 саж. было вырыто несколько ям. С наступлением часов 11 ночи, вооружённые до зубов палачи выстраивались против люка, из которого был назначен к смерти товарищ. Один из них врывался в люк, командовал громко – "слушай". Мы, в ожидании быть вызванными, все, как один, не спали и быстро вскакивали с нар и стоя выслушивали палача. Вызвав с одного люка, переходил в другой. Вызванным товарищам связывали руки назад, подвозили к яме, а там четыре палача стояли наготове один против другого. Товарищи входили в середину, а палачи начинали свое гнусное дело. Кололи не сразу, а прежде поиздеваются, нанесут несколько ран, в среднем пятнадцать, конечно некоторые получали и больше, некоторые и меньше. Последние четыре были смертельные. И убитые товарищи, с завязанными назад руками, падали в яму. Нам хорошо были слышны их стоны. В это время в люках царила мёртвая тишина. Кровь останавливалась в жилах.

Были и такие случаи. Наверно это получалось потому, что палачи от издевательства уставали и некоторым товарищам уж не могли нанести смертельной раны, он падал в яму живым и по уходе с ям палачей, израненные, но живые товарищи, уползали, чтобы скрыться.

1-е бегство в день отступления армии Учр.Собрания, которую тогда называли народной. Нас разместили из трёх люков, разделили на три группы и, как сельдей в бочку, посадили в жилые каюты. Так как размер двух жилых кают равнялся одному люку, для нас настала новая жизнь. Хотя лежали мы в два ряда верхний и нижний, но зато в нашем распоряжении было два окна, через которые мы увидели свет. Так как десять дней до отступления нас из люков совсем не выпускали, благодаря чего мы устроили в люках сортиры. Через час мы увидели, что караульная рота выстроилась и по команде [19] направились к вокзалу Воткинска, выделив от себя для охраны баржи не более 12 человек. Орудийные выстрелы и треск пулеметов подходил все ближе и ближе, радости не было конца с одной стороны, а с другой что же с нами сделали? Настолько все были взволнованы, что время летело незаметно. Мы увидели шедший поезд от ст. Воткинск с отступающими. Поравнявшись с караульным помещением, остановился, простояв не больше пяти минут и тронулся вперёд, взяв с собой охрану. Настала мертвая тишина. Успокоившись, решили сделать попытку. Товарищи начинают делать попытку вылезть через окно, но туловище взрослого не проходило, на наше счастье с нами сидел лет 14 мальчик, который из"явил желание вылезть и открыть нам с палубы запертую крышку. Мальчик, хотя с трудом, но вылез. Только он показал голову на палубу, как услыхал возгласы одного оставшегося часового, которой стоял на берегу. Караульный начальник дал три выстрела, после чего и убежал. Мальчик открыл нам крышку, и мы вышли на свободу и начали освобождать товарищей из других люков. По выходе из баржей часть более сильных физически товарищей организовались и пошли обезоруживать белогвардейцев, слабые же разошлись по городу и скрылись, кто где мог.

Результаты террора. Убитых, которых я помню – 1. Загуляев, член исполкома, 2. Поскрёбышев тоже, 3. Сипугин, 4. Хватков, 5. Зорин, секретарь РКП(б), 6. Гилёв, 7. Штейнигер, инженер, 8. Швецов.

Всего трупов было извлечено из ям 103. Среди убитых были и крестьяне. Я привожу цифры жертв баржей, но расстрелы были и в других местах, так например: расстреляна максималистка Посаженникова и много без вести пропавших. Также и на Каме топили: 1. Юрист Юрасов, 2. Вощиков, 3. Тараканов.

Посадили в баржу с первой партией. Первое бегство было организовано в люке №12, подробности которого не помню, но участников бегства могу указать: 1. Шугарев, Андриан Иванович, сверловщик механического цеха, 2. Бердников, Григорий Емельянович.

За бегство сидел всего около трёх месяцев.

Баржевик Яков Ив. МЕНЬШОВ. [20]


КОМИТЕТУ ПАРТИИ.

Союз заводских служащих был организован за период революционный. Союз был самостоятельной организацией, независимой от союза металлистов, имел свой устав. Союз ведал приёмом служащих, ведал тарифно-нормировочным бюро, а следовательно по функциям располагал правами, как и указано – принимать, увольнять и назначать соответствующее жалование. Особенно сильно работа развернулась во время начальника Пшеничного.

Работу союза возглавлял комитет, который состоял из трёх товарищей – председатель, пом.председателя и секретарь. Союз имел связь, как равный с равным, с союзом металлистов и торговыми служащими, которые всё время стремились влиться в союз заводских служащих. Нужно заметить, что опасаясь конфликтов, которые всё время происходили у торговых служащих с нанимателями, мы принуждены были отказать в их просьбе. Союз металлистов также устраивал несколько заседаний, дабы влить наш союз в союз металлистов, но мы смотрели тогда на это слияние отрицательно.

Памятным всему Воткинску героем предателем от союза служащих был, безусловно, Юрьев. Личность Юрьева на Воткинском горизонте появилась для нас прямо случайно. Но только в одно прекрасное утро таковой оказался принятым в союз и в то время, когда мы стали делать в заводоуправление нажим, на основании чего таковой принят, то на общем собрании служащих, куда был вызван Пшеничный и Першке, нам дали объяснение, что Юрьев есть работник и работник, поработавший на фронте настолько, что принуждён за сильной головной контузией идти на заработки в мирной обстановке, что мы, мол, и так много отдали вам своих прав, так в данном случае, как исключение, просим принять Юрьева в число сотрудников, т.е. в ваш союз. Ребятки растаяли от сладких слов начальства и постановили принять такового в союз. Как работник Юрьев очень быстро выделился из общего числа и стал в скорости нашим секретарём союза. Но служил очень незначительное время, так как был отозван управлением Коллегии Заводоуправления на работу секретарём коллегии.

Наш союз заводских служащих, во время прихода с фронта лиц, которые были демобилизованы, должен был принять бывших сотрудников. Конечно, сделать это безболезненно мы не могли и принуждены были обратить внимание на сокращение лиц, занимающихся вместе (муж и жена), следовательно получающих два жалования. Было предложено союзом или жене оставить должность или мужу – на выбор. [25] Под эту же статью подвели и жену Юрьева, которая работала в больнице Воткинска зубным техником. Союз постановил, и таковая была уволена.

Вот тут-то и началась война Юрьева с союзом. "Вашему союзу проклятье. Союз работает неправильно. Такому союзу присуща скорее красная рубаха палача. Я стыжусь, что я был членом вашего союза, прошу меня исключить". Мы, получив такую бумагу, устроили общее собрание и торжественно исключили Юрьева из членов. На этом же собрании было постановлено за оскорбление Юрьевым целого союза собрать против Юрьева материал и передать таковой Ревтрибуналу, председателем которого был член нашего союза Юрасов. По передаче материала были уполномочены члены союза: Казенов, Веретенников и Земощев. Материал был собран и передан в суд. Юрасов тотчас же написал повестку Юрьеву и в виду поступившего дела обязал его не выезжать. Возбудивши дело, мы этим не успокоились. Сейчас же на основании своего постановления об исключении Юрьева из членов союза, постановили немедленно же снять такового с работы Коллегии Заводоуправления. Но оказалось выполнить означенное нам не удалось только потому, что Юрьева взял под свою защиту союз металлистов, который совершенно не хотел считаться с нашими доводами. В то время председателем такового был Швецов Иван. Устраивались заседания, где комитет союза металлистов и союза служащих по отношению Юрьева выступали: союз служащих доказывал и требовал от своей родственной организации союза металлистов немедленное же снятие Юрьева с должности как подсудимого и не члена союза, которого если и зачислили в члены союза металлистов, то неправильно, не согласуя вопроса с нами.

Союз же металлистов обвинял комитет союза служащих в неправильных и пристрастных действиях и к сожалению, благодаря крепкой защите союза металлистов, нам не удалось сбить Юрьева с занятой им позиции и он остался секретарём Коллегии до совершения переворота, т.е. до момента, когда власть в Воткинске перешла в руки белых. Когда союз фронтовиков развернул свою работу, то в числе Мехоношиных и Ко оказался и Юрьев.

Конечно, находясь в активных работниках союза служащих, я всячески старался не попадать на глаза Юрьеву и в то время, когда даже посадили в баржу председателя, я был предупреждён, чтобы не вздумал ходить на свидание к Коробейникову, а то немедленно посадят туда же в баржу. Наполняли баржи, хватая и арестовывая всякого виновного и невиновного, достаточно было указания кого либо: вот большевик – и немедленно же сажали. Таким образом посадили через контр-разведку столько [26] лиц, что в баржах было (по передаче очевидцев) набито арестованных, как сельдей. Сильное впечатление на меня произвело, когда последовал расстрел моего двоюродного брата Кости Казенова, его сестры и отца.

Я сам был очевидцем, когда из-за за пруда на "Стрелке" (пароходик) приехал Юрьев, поп и отряд техников, расстреливающих указанных лиц. Фамилия Казеновых была первой жертвой зверства белогвардейцев.

Военная организация стала немедленно же приступать к вооружению всех, кто только мог носить ружьё. Крестьяне прибывали партиями и вооружались. Оружия было привезено откуда-то очень много. Привозили целыми ящиками. На заводе приготовляли пики, пули, оболочки для патронов. Вообще техника по вооружению была доведена до максимума. Работали доморощенные казаки. С пиками уезжали на фронт и опять возвращались с фронта.

Наконец вся белогвардейщина ушла за Каму. Я, из состава счётных служащих заводоуправления, в возрасте 35-36 лет остался только один и человек пять служащих заводских. Нужно было немедленно же организовать производство, пришлось набрать стариков и женщин. Работа в заводе пошла быстрым темпом, но по отчётности она совершенно не могла двигаться, так как все основные книги были увезены, а также и все бланки для продолжения отчётности. Нужно было что-то предпринимать и нам пришлось при совершенном отсутствии бланок делать выемки из старых архивных книг для того, чтобы продолжать работу. Меня ввели в коллегию Заводоуправления зав.финансовым отделом. Оставался в этой должности до 4-х месяцев и потом был переброшен по организации отдела труда, заведующим какового был Семен Шлюхин. Нам пришлось принять все зависящие от нас меры к переброске и подготовке служащих личного состава, подготовки эвакуации необходимых материалов и потом выехать с Коллегией Заводоуправления отступая на Москву. Служащие, эвакуированные вместе с нами, и я жили на станции Воткинск в вагонах.

Отступление было подготовлено хорошо. Предполагалось эвакуировать могущих носить оружие и квалифицированных рабочих, но почему-то отступление приняло паническую форму и очень многие желающие эвакуироваться остались в Воткинске и стали жертвами белого террора.

При обратном возвращении в Воткинск положение не улучшилось, и количественный состав служащих не увеличился, т.е. опять все служащие, способные работать, снова отступили с Колчаковскими войсками.

Проработав в бухгалтерии до 6 месяцев бухгалтером я был снова переброшен с т. Наумовым на организацию аппарата госконтроля и впоследствии [27] Р.К.И. Прослужил там в должности пом.управляющего до момента ликвидации отдела РКИ и потом снова перешел в завод в качестве счётного работника. Дальнейшее уже не представляет интереса.

КАЗЕНОВ.

Выделяющимися фигурами в Воткинске, с которыми мне пришлось иметь дела в революционное время были: Баклушин Ф.А., Бердников Гр., Е.М. Шлюхин, С.М. Поскрёбышев, Коробейников.

Я желаю остановиться на биографии Коробейникова Ивана Степановича. Очень пылкий, горячий парень, сын рабочего, имевший семью. Активность его проявлялась в том, что он из союза служащих сделал боевую организацию, сламывающую на своём пути всё то, что относилось к отживающему и хилому. Стойко боролся с косностью, как руководитель производственного союза. Несмотря на общий развал, умел влиять на служащих и заставлять работать с полным напряжением. Причём отчетность, а это уж можно считать благополучным, отставала только на два месяца. Построена была артель из служащих, которая на огородах обсеменила то 5 десятин картофелем и другими огородными растениями.

Погиб Коробейников исключительно из-за личных счетов с Юрьевым и другими лицами из союза фронтовиков. [28]


ВОСПОМИНАНИЕ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВОТКИНСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ РСДРП(м) ЗА 1918 г. с 1-го ЯНВАРЯ ПО 11-е НОЯБРЯ, т.е. ДО ОТСТУПЛЕНИЯ ИЗ ВОТКИНСКА С АРМИЕЙ ЮРЬЕВА.

Воткинская организация меньшевиков на 1918 г. имела незначительное количество членов, приблизительно до 250 человек вместе с пассивными членами, которые всю работу, в особенности разные выборные кампании, проводили в блоке с соц.-рев., но не с организацией Воткинской РСДРП (большевиков). Влияние меньшевистской организации на массы резко изменилось, доказательством тому служит победа большевиков на выборах в Совет рабочих, солдатских и красноармейских депутатов, в котором большинство мест получили большевики и ряды Воткинских меньшевиков стали редеть. Часть членов стала колебаться, а некоторые выступили на стороне Советов, например инженер Штейнингер и др., который окончательно внёс разложение в ряды меньшевистской организации, и большинство членов стало относиться к меньшевистским организациям пассивно, видя, что разные дискуссии и открытая борьба на разных собраниях, в газетах, листовках с большевиками кроме вреда рабочему классу ничего не принесёт. Исполнительный комитет организации несколько раз созывал партийное собрание на предмет восстановления старой партдисциплины, но результатов не добились, так как большинство членов организации отнеслись к партии пассивно, боясь втиснуться в борьбу лишь потому, что были мелкие собственники и жители Воткинска – просто обыватели. В результате начинающегося развала организаций, помню, к полугодовому партсобранию действительных членов осталось 124 человека из 11 цехов и 4-х городских ячеек.

Вышеозначенной организацией руководил партийный комитет из 5 человек, выбранный 11 июля 1918 г. Председатель Н.К.Таланкин, секретарь Барышников А.А., казначей Миронов А.А., и организационным отделом Малков А.К.

Вышеозначенный комитет начал свою деятельность при очень тяжёлых в то время в республике условиях, так как тогда уже начались выступления чехо-словаков против Советской власти. Указаний ЦК партии не было – как в данном случае быть, какой политики держаться к означенному выступлению. Я помню, на одном партсобрании по данному вопросу было постановлено: идейную борьбу с большевиками продолжать, по-прежнему, показывая им, что они стали на скользкий путь, взяв власть в свои руки, но от разных массово-вооруженных выступлений воздержаться, указывая, что все эти контрреволюционные выступления (чехословаки и пр.) против себя создали сами большевики, взяв власть в свои руки под лозунгом диктатуры пролетариата. [36]

Но вскоре после чехословацкого выступления в Самаре и др.центральных губерниях Воткинский завод 17 августа был неожиданно взят ижевцами под руководством (не помню фамилии) какого-то С.Р.

Воткинские С.Р. эту банду встретили с энтузиазмом, но меньшевики примкнули к этому восстанию поневоле, так как положение их было, что называется, хуже губернаторского. По военному была создана, но всё же на выборных началах, гражданская власть – это городская Дума из меньшевиков и эсеров, но всё же Воткинск возглавлял в то время штаб Народной армии во главе полковника Юрьева.

Все большевики и сочувствующие им были арестованы, все арестантские помещения были переполнены, а затем были приготовлены специальные водные тюрьмы "баржи", в которые и посажены все большевики и сочувствующие, которые содержались там под сильной охраной и страшным военным режимом. Против означенного отношения и содержания и в особенности двух первых расстрелов большевиков Казенова и Швецова, союз металлистов, руководимый в то время меньшевиками, во главе с Малковым и другими, встали на защиту арестованных, но Юрьев сразу металлистов обрезал, пообещав зачинщиков тоже арестовать или выслать, что и было сделано. Высланы были Малков и эсер бывший учитель Кривоногов. С этого времени контр-разведка, состоявшая почти из эсеров, заработала во всю. Что бы где ни сказали, или не сделали в пользу арестованных, даже за передачу и посылку табаку, и те лица привлекались за сочувствие. Положение нейтральных людей было отчаянное; нравственно приходилось болеть, так как начались ужасы, т.е. расстрелы в баржах.

Из-за боязни быть расстрелянными, многим, совершенно безучастным к восстанию, пришлось отступить в Сибирь.

Бывший член Воткинской организации РСДРП (м) СМИРНОВ [37]

ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.385.


А эти два молодых человека обозначены как организаторы ССРМ и РКСМ в Воткинске – Тараканов и Шаровьёв, но вот про их участие в событиях ничего не могу сказать
Tags: Ижевско-Воткинское восстание, гражданская война, история
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 3 comments