МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О БЕЗВРЕМЕННО ПОГИБШЕМ ОТ РУК КОЛЧАКОВСКИХ ПАЛАЧЕЙ МОЛОДОМ И ТАЛАНТЛИВОМ ВОЖДЕ ОМСКИХ РАБОЧИХ ТОВ. ЛОБКОВЕ
Я познакомился с тов. Лобковым (Зауэр) в начале империалистической войны в 1914 году, в тот самый момент когда в Омской Объединённой Организации Р.С.Д.П. не было ни малейших признаков жизни. Вся интеллигентская часть организации принадлежала к меньшевикам, которые во главе с Константином Андреевичем Поповым в один голос с Гучковым, Милюковым кричали: "Война до победоносного конца". Только почти в единственном числе из интеллигенции был тов. Лобков, который принадлежал к группе рабочих большевиков и вёл отчаянную борьбу с меньшевиками. Он при всяком удобном случае со свойственной ему находчивостью и пылом беспощадно разоблачал предательскую роль меньшевиков в империалистической войне. Товарища Лобкова вскоре узнали Омские рабочие и он стал пользоваться в их среде большой популярностью.
Тов.Лобков был ещё слишком молод, ему не было ещё 20 лет, но его ораторский талант и организационные способности говорили о его большой будущности. Он происходил из купеческой еврейской семьи г.Тобольска. Чёрненький, небольшого роста с длинными волосами он весь горел, когда выступал перед рабочими. Он зажигал сердца честных пролетариев, которые ему верили и шли за ним в огонь и в воду.
Омская объединённая организация Р.С.Д.П. никакой связи с Петроградским Ц.К. большевиков не имела и Попов и Ко считали его штабом германских шпионов. Товарищ Лобков много приложил труда наладить эту связь.
Только в 1915 году удалось частично установить эту связь. Из Москвы в Омск приехал тов. Тверитин Вениамин (расстрелянный чехами в Екатеринбурге в 1918 г.) для установления этой связи. Насколько мне помнится, в феврале 15 года на квартире столяра тов. Афонина было устроено собрание, на котором присутствовали т.т.Лобков, я, Петерсон (расстрелянный Колчаковцами в Красноярске), Афонин и ещё кажется кто-то из рабочих. Тов.Тверитин сделал доклад о положении рабочих в Москве и Петрограде и доказывал неизбежность революции и необходимость установления связи центра с периферией. Предложение нами единогласно было принято. После чего мною было предложено переговорить с интернациональной группой меньшевиков Омской организации, и мы пошли в квартиру тов. Смотрова (расстрелянный Колчаком), где собралась эта группа Смотров, Жохов, Кравцев, Старшинов и Липпетер. Товарищ Тверитин изложил взгляд большевиков на империалистическую войну, как на фактор революции, тов.Лобков сделал дополнение, в котором доказывал необходимость установления связи Омской объединённой организации с Большевицким Ц.К. Партии и приступить к работе оживления Омской организации, но меньшевистская группа от работы в этом направлении категорически отказалась, не говоря уже об остальной части меньшевиков, шовинистически настроенных. После чего мы ними разругались и разошлись со словами, "Чорт с вами, если вы не хотите, то мы будем работать одни". С этого момента было положено начало оживления Омской Объединённой Организации, душою которой стал тов. Лобков.
Спустя несколько месяцев я был арестован и заключён в Омскую тюрьму за агитацию против империалистической войны. Товарищ Тверитин уехал в Москву и вся работа, начатая нами, велась почти одним тов. Лобковым. В 1916 году я был призван на военную службу и назначен в команду кандидатов в школу прапорщиков, находившуюся в г. Барнауле и связь с тов. Лобковым была прервана и возобновлена только в мае месяце 1917 года, когда тов. Лобков вёл уже ожесточённую борьбу на два фронта: с буржуазией и ея верными слугами меньшевиками во главе с К.Поповым и эс-эрами во главе с Дербером. На всех собраниях и при всяком удобном случае тов.Лобков со свойственной ему находчивостью изобличал их предательскую роль и доказывал неизбежность социальной революции.
В особенности нам большевикам трудно было в июльские дни. Когда эс-эры Дербер и компания подняли бешеную травлю против большевиков, как германских шпионов, то тов. Лобков чуть не сделался жертвой самосуда толпы. Я помню случай около городского театра во время выборов Городскую Думу, когда мы вышли агитировать за список кандидатов Р.С.Д.Р.П. №6. Тов. Лобков был окружён большой толпой, натравленной эс-эрами, которая, как стая бешеных собак, набросилась на него и готова была разорвать его на клочки. В критическую минуту подоспел я и ещё несколько товарищей и стали отвлекать на себя разъярённую толпу; этим моментом тов. Лобков воспользовался и избежал гибели.
После июльских дней по инициативе тов.Лобкова была организована сначала в 3-м Железно-дорожном рабочем районе партийная фракция с целью борьбы с соглашательскими элементами. С начала возникновения фракции соглашатели Попов, Белкин и другие посмеивались, но в последствии убедились, что они остаются Штабы без армии. Для борьбы с тов. Лобковым они потребовали из меньшевистского центра подкрепление, которое после июльских дней прибыло в лице Покровского, который на общем городском собрании в ж. д. клубе в продолжении 3-х часов доказывал необходимость: l) полного доверия коалиционному правительству, 2) продолжения войны до победоносного конца и 3) "что слава богу, что у нас в России мало Лобковых"; но всё оказалось напрасным. После выступления тов. Лобкова, который своей пламенной речью сжёг весь меньшевистский хлам, а пепел развеял по ветру. В конце Покровским была предложена резолюция о доверии коалиции, за которую голосовали только жалкие остатки меньшевистских генералов, но ни одна рука пролетария не поднялась за резолюцию Покровского. Только после такого публичного скандала наши Омские опортунисты стали убеждаться в том, что их предательская роль слуг капитала пролетариатом вскрыта, и ничего более не оставалось, как дезертировать из Омской Объединённой Организации Р.С.Д.Р.П. и образовать свою. Причём меньшевики, уходя, захватили всю нашу кассу, т.к. кассиром был П.А.Попов, и на все наши настойчивые просьбы вернуть нам хотя бы часть суммы, меньшевики отказывали. С этого момента наша организация стала называться Р.С.Д.Р.П. (большевиков), установившая официальную связь с Ц.К. (большевиков). Мы как пчёлы несли кто что мог в нашу единую пролетарскую организацию мозолистых рук и вскоре стали издавать газету "Омский Рабочий", душой которой стал тов. Лобков. В эту поистине родную газету рабочий вносил всё, что было в его силах. В то время рабочий не стеснялся своей малограмотностью и приносил в свою газету всё, что мог: средства, статьи, в большинстве написанные каракулями. Рабочие описывали жизнь и порядки, царящие на предприятиях. Товарищ Лобков умел зажигать в сердцах честных рабочих искру и стремление ко всему хорошему. Meньшевики его ненавидели всеми фибрами души, но были бессильны, ибо рабочие любили своего вождя, и все меньшевицкие козни разбивались об единую стальную волю рабочих.
После раскола с меньшевиками товарищ Лобков сосредоточил всё своё внимание на работу на заводах, фабриках и мастерских для перевыборов соглашательских советов и результаты получились блестящие. Сколько не старались Попов, Белкин, Кокосов, Загайный и другие Корифеи меньшевизма одурачить рабочих и оттянуть ещё перевыборы Омского Совета. Они всё ещё ожидали пришествия мессии Керенского, Чхеидзе, Корнилова и других спасителей, но все их адвокатские хитросплетения оказались тщетны: перевыборы дали совет большевистский, под напором которого были свалены меньшевики и власть перешла в руки рабочих и крестьян.
После чего меньшевики и эс-эры со своими хозяевами капиталистами объявили саботаж, с которым легко рабочий справился. Товарищ Лобков был честный работник и кристалически честный вождь, и он умел подбирать и выдвигать на ответственную работу дельных и честных рабочих. Товарищ Лобков зажигал в каждом рабочем стремление честно работать на благо пролетарской революции, и рабочий взялся энергично за созидательную работу: завертелись колёсики, как государственной машины, так и на фабриках и заводах. И если бы не козни меньшевиков и эс-эров в компании со своими хозяевами капиталистами и не преждевременная гибель товарищей, как Лобков, то рабочий не видел бы и ненавистного ему "Нэп" сиречь воскресения капитализма.
Несколько раз меньшевики и эс-эры делали попытку свергнуть в Омске власть рабочих и крестьян, но всё было тщетным. Я помню выступление юнкеров, которым удалось при содействии меньшевиков и эс-эров захватить арсенал 19 Сибирского стрелкового полка, штаб Западно-Сибирского военного округа, телефонную станцию и стоило только т. Лобкову доехать в железнодорожные мастерские, из которых рабочие быстро собрались, вооружились и стройными рядами двинулись в город к месту восстания юнкеров (крепость), которую окружив стальным кольцом, предложили юнкерам сдаться и барчуки почувствовали себя отрезанными от своих вдохновителей меньшевиков, эс-эров и кадетов, сдались на милость рабочих. После чего саботажники делали попытку заполучить деньги из казначейства через разассигнование Казённой палатой кредитов, и товарищу Лобкову после меня пришлось взять на себя очень трудную работу в Казённой палате, и саботажная братия почувствовала его железную руку, и всем попыткам был положен конец. Не лишне будет сказать о том, что тов. Лобков был ярым противником "Брестского договора" и только в силу партдисциплины, заставили его подчиниться и за ним некоторое время следили товарищи на собраниях, когда он выступал с докладом, не делает ли он уклона в сторону т.Бухарина. Нас несколько болело этой болезнью: товарищи Тверитин, я, Кривошейкин и в особенности Лобков, который после этого заболел и долгое время нигде не показывался.
Какую роль играл тов.Лобков во время падения Омска, я не знаю, т.к. в этот момент я был в Москве на съезде В.С.Н.Х. и встретился с тов.Лобковым на обратном пути из Москвы в Екатеринбурге.
Затем нас человек 30 членов Омской Организаций прикомандировали к Уральского Областному Комитету Р.К.П. и мы разъехались по Уральским заводам и деревням с агитацией. В этой агиткампании и строительстве Красной армии тов. Лобков принимает самое горячее участие. В результате этой работы десятки тысяч уральских рабочих и крестьян вступили в ряды Красной Армии. "Крестьянский" полк можно назвать детищем т.Лобкова. Осенью 1918 года тов. Лобков приезжает с фронта в Пермь, где ему Уральский Областной Комитет Р.К.П. поручает поставить партийную работу в среде Уральских крестьян. Тов. Лобков заведывал отделом по работе в деревне почти до самого падения Перми.
В этот момент приехали из Сибири два офицера коммуниста т.т.Григорьев и Логинов, которые рассказывали много интересного о партработе в Колчаковии и о Сибирских настроениях масс. Из их доклада было видно, что в Сибири партработа развернулась широко, но отсутствие централизации приводило к большим поражениям. Этот доклад т.т. Григорьева и Логинова целиком охватил пылкую юношескую натуру тов. Лобкова и он всё своё внимание сосредоточил на Сибири. Никакие уговоры товарищей не могли сдержать его порыва, и он поехал в Москву с целью заручиться согласием от Ц.К.Р.К.П. на поездку в Сибирь для постановки партработы. Ему удалось убедить Ц.К., которое согласилось на его поездку в Колчаковию. Перед отъездом тов. Лобкова в Сибирь ушли вторично в Сибирь те же товарищи Григорьев и Логинов, последний, как я слышал повёз для партцелей много с собою денег в Сибирь, но повёл разгульную жизнь, его арестовали в Екатеринбурге, пытали и он выдал всё, что знал. Вскоре после ареста Логинова были арестованы много других активных коммунистов подпольщиков.
Товарищу Лобкову благополучно удалось перейти Колчаковский фронт и он избрал местом постоянной работы Челябинск, где он жил под кличкой Голубева. С ним в Челябинске работали многие т.т. сибиряки: Григорьев, Удалов, Хотиенков и другие, погибшие от рук колчаковских палачей, часть в Челябинске, а некоторые в Уфе в процессе 39, в числе которых были и тов.Хотиенков.
Тов.Лобков был арестован в Челябинске (выдан по видимому Логиновым) как Голубев, над ним издевались, пытали но ничего узнать от него не могли, a затем повезли в Уфу и по дороге после долгих мук зарубили шашками. Так трагически погиб от рук колчаковских извергов наш славный талантливый молодой вождь Сибирских и Уральских рабочих, который душой и телом служил пролетарской революции и свято верил в её торжество. Наша партия в лице товарища Лобкова потеряла одного из выдающихся пролетарских вождей, умевших понятно излагать рабочим и крестьянам свои мысли и зажигать их сердца на борьбу за пролетарские интересы и коммунизм. Спи дорогой тов.Лобков, светлая память о тебе у рабочих на веки. Ты отдал всё для них и ничего для себя… Вечная память, дорогой товарищ, твой близкий друг Шемис (член партии с 1905 г., парт.билет № 481,297)
23-VII-1922 г.
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.101.Л.5-28.
